.над i.
Какая-то невероятная энергетика. Под конец хотелось высоко прыгать. Хотя это нелогично - усталость же.
Сейчас из головы рвутся строчки песен, а лицо все еще повернуто против ветра - того, родом из кимр, который еще полсуток назад сводил с ума мурашки, замалчивал слова, и бесконечно радовал.
После каждой поездки в голове остаются картинки. Такие, будто мазками, похожие на старые советские диафильмы. Помните? Простыня белая, папа и мама, с торжественностью вытаскивающие древний аппарат. Дети бегут за книжками, чтобы проекция попадала на нужное место... А потом все вслух читают. И крутят ручку.
Я тоже сейчас мысленно кручу ручку...
читать диафильм***
Мы сидим в электричке, солнце заглядывает в окна уже украдкой и нежно, освещает мазками лица спящих ребят: братьев Полищуков, Машку, прикорнувшую в кудрях Кира, Лину, вытянутой стрункой, проходит дальше и утыкается в затылок фирменной банданы Сашки. Он тоже спит. А бандана особая - это вчера они мне поведали - Лина всегда ездит с ядовитым платком, а Сашка с банданой. Я рисую велик и держу в руках гитару.
***
Тропинка вьется по самому краю железки. Леша идет быстро, я стараюсь не отстать, кепка съезжает на глаза, а руки произвольно отбивают ритм, на отмашь доставая до пенки. Я почти не смотрю по сторонам - стараюсь - но знаю, что справа и слева цветы. Их запах настолько одуряющ, что когда мы в первый раз спустились туда с дороги - показалось, что мы просто плывем в аромате нектаров. А пока - идти. Элька махнула нам хвостом за каких-то 5 минут и мы не спеша доползли до тени.
***
Над моей головой вьется воздушный змей. Он рвется из рук, рывками, резко, будто живой. Солнце слепит глаза, я щурюсь, но оно яркое и повсюду появляются желтые пятна. Я никогда не пускала змеев, они удивительные. Выше травы, меня, сосен - летают. Мы с ветром наконец нашли что-то общее, будто единственное слово, с помощью которых принялись общаться. Но это мазок краски вдруг прерывается - мелодия резко скачет в другую тональность "Тааааня!" Громкий веселый хохоток призывно раздавался от лагеря. Лина бежала ко мне через траву, подбрасывая вверх коленки и новые груди - два шарика. Ладно бы только грудь, попа тоже повзрослела.
***
Вообще, как только Лина появляется в кадре - он весь расскрашивается дикими цветами и начинает нервно прыгать. Это человек, которому в единицу времени приходит идей больше, чем кому бы то ни было, но мало того. Она же их еще и воплощает. Сразу. Да еще как-то так, идея становится совершенно безумной. "Абсурд зашкаливает и я смеюсь" - реально реакция именно такая. Я люблю абсурд.
Будь то утро в палатке, когда засыпая буквой Ш мы вдруг просыпаемся буквой Н и две крайние перекладины отчаянно дерутся до расцарапанных спин, прокусанных рук и безумного хохота. Нет, я сначала бурчала и отворачивапась - спать было желание, но услышав "Тань! Я проснулся от того, что мне кто-то надевает резиновый шарик на палец!" у меня случилась такая истерика, что следующая осмысленная остановка была уже минут через 30, в три головы, рассматривая сосны и дыша утренним ветром.
***
Это было такое утро, знаете. О которых потом как раз вспоминаешь - оно врезается в память. Параллельностью веток и белым небом, которое на твоих глазах редеет, разгоняя облака. Как море, правда. А я лежу и иногда поднимаю вверх пальцы - будто коснуться хочу. Рядом утомленно спит Сашка, прикорнув на "позвоночном матрасе". а Лина негромко рассказывает свои мысли. Я снова заснула, почти провалившись в ветер и белизну.
***
На ладошке Андрей принес ягоды. Яркая капелька алой брусники, земляники, красной смородины. Ягоды все время кто-то приносил. И делился ими.
***
По линиям судьбы хлещут метелки разноцветов. Трава высокая, выше плеч, но не колется. Сандали то и дело слетают, я щурюсь и иду купаться. Хотя бы немного. Волга же. Почему-то Волга вызывает стойкие ассоциации радости и важности. То ли из детства, то ли патриотизм. Навстречу галопом идут Сашка и Костя - у Саши интересное выражение лица: 90% легкой интриги и 10% озабоченности. На месте его велосипеда стоял обычный аист, с сумкой, с седлом. И невинно хлопающими глазами камрадами рядом. Нет-нет, никто не видел. Ничего не знаем. Невинность их выдавала, но Саша все равно выполнял квест. А у меня был ветер и волны свинцовой реки. Не по составу, по цвету, они перекатывались так шумно, а мне было так сонно, что я едва снова не клюнула спать. Там же. На берегу.
***
Весь второй день был соткан из ветра для меня.
***
Едва брезжит рассвет. Мне кажется, что белая ночь - так светло небо над головой. У костра осталось не так много народу: пятеро. Андрей играет на гитаре и поет, мне казалось, что я уже не могу воспринимать музыку. И вдруг я включаюсь в песню - слова, мелодия, голос - все переплетается в единую вязь, уводит за собой. А с последним аккордом оказывается, что не только меня. И что песня - своя.
***
Через рвущийся в небо костер кидаются шишки, Ангелина заливисто смеется и ползком перебирается вокруг. В шишкобой включаются еще люди. Гитара не умолкает.
***
Факелы стоят в ряд. Пять. Я еще не уверена, что мы не успеваем провести второй такт игры. Но подозрения закрадываются. Мы так и не успеем провести. Только с рассветом пойдем жечь их, чтобы застать хоть немного темноты. Они будут гореть, но лучше всего загорится первый и самый высокий. Как настоящий факел.
***
Две команды - кракозябрики и первые - стоят в чернильной темноте. Инопланетные фонарики подсвечивают текст, меня, таблицу результата. Я отхожу к дубу еще дальше. "Внимание, сейчас будет сложный вопрос" и вытягиваю руки - кто первый добежал и дотронулся, тот и говорит. Это очень яркая картинка в голове: в матовом ярком свете две руки - и чернота, из которой доносятся шепотки, смех, и вырываются призраки в попытке успеть.
***
В какой-то момент болел голос. И я ушла по тропинке, в след за Машей. Всегда удивлялась умению ТАК молчать. И так быть в "здесь и сейчас". Машка она обнимательная, такая, что даже я со своей тактильностью не выдерживаю. Подхожу, утыкаюсь, мурлычу что-то. Или переживаю вслух - Маше можно сказать все, она понимает и отвечает. Так, что тараканы недовольно засовывают усики в норки.
***
- Леша, а давай ты мне подыграешь? - я подсаживаюсь к гитаристу, прямо на землю. У меня в руках телефон с текстом и песня, которую надо подобрать. Прямо здесь и сейчас. Он как-то сразу ее ловит и начинает наигрывать. У него на лбу фонарик, он бликует от очков и выцветает в синем на радужке глаз. Ритм подхватывает, я пою, как-то лучше, чем одна. Как-то так, что даже меня мурашит. Из-за фонарика, телефона, подсветок - весь мир вокруг падает в черноту, остается лишь ритмичность "качовой" музыки и мои гортанные слова. Мы просто репетировали, но это было лучше, чем когда в итоге я пела для всех. А Сашка слушал. Видела.
***
У Жени разноцветность в глазах. Карий, синий, серый. Она умеет и любит петь джаз. Когда она берет гитару ночью, так вдруг изгибается в женский глубокий голос. И становится англичанкой. Я подсаживаюсь ближе, приклоняю ухо к плечу, слушаю. А потом с удовольствием пою на два голоса там, где слова выныривают из памяти.
***
Есть глаза -хамелеоны. Под небом они синеют, в лесу- зеленеют. А ночью становятся совсем черные с бликами костра. Только когда часто заглядываешь кому-то в душу можно это заметить.
Кадры кончаются, пленка зажевывает хвостик, а мама-папа певуче продолжают говорить диафильм. Они дорассказывают то, на что не хватило картинок. То, где главнее слова.
***
- Контроль идет.
- Давайте скажем, что едем из Катуара до - прищуриваются на расписание, читают - до Треста.
- Ваши билеты.
- Мы из Катуара до Треста - контроллер улыбается, странно смотрит на нас.
- Минимальный билет 13 рублей и сбор 50.
Киваем, расплачиваемся, улыбаемся. И через две станции понимаем, что нет такой станции "Трест". Есть станция "Турист". )))
***
- Представляешь, мы четыре раза обогнали дождь. Он даже ходил у нас перед глазами и мы ни разу не промокли. А вторая группа - все четыре.
Пленка щелкает. Экран бел.
Сейчас из головы рвутся строчки песен, а лицо все еще повернуто против ветра - того, родом из кимр, который еще полсуток назад сводил с ума мурашки, замалчивал слова, и бесконечно радовал.
После каждой поездки в голове остаются картинки. Такие, будто мазками, похожие на старые советские диафильмы. Помните? Простыня белая, папа и мама, с торжественностью вытаскивающие древний аппарат. Дети бегут за книжками, чтобы проекция попадала на нужное место... А потом все вслух читают. И крутят ручку.
Я тоже сейчас мысленно кручу ручку...
читать диафильм***
Мы сидим в электричке, солнце заглядывает в окна уже украдкой и нежно, освещает мазками лица спящих ребят: братьев Полищуков, Машку, прикорнувшую в кудрях Кира, Лину, вытянутой стрункой, проходит дальше и утыкается в затылок фирменной банданы Сашки. Он тоже спит. А бандана особая - это вчера они мне поведали - Лина всегда ездит с ядовитым платком, а Сашка с банданой. Я рисую велик и держу в руках гитару.
***
Тропинка вьется по самому краю железки. Леша идет быстро, я стараюсь не отстать, кепка съезжает на глаза, а руки произвольно отбивают ритм, на отмашь доставая до пенки. Я почти не смотрю по сторонам - стараюсь - но знаю, что справа и слева цветы. Их запах настолько одуряющ, что когда мы в первый раз спустились туда с дороги - показалось, что мы просто плывем в аромате нектаров. А пока - идти. Элька махнула нам хвостом за каких-то 5 минут и мы не спеша доползли до тени.
***
Над моей головой вьется воздушный змей. Он рвется из рук, рывками, резко, будто живой. Солнце слепит глаза, я щурюсь, но оно яркое и повсюду появляются желтые пятна. Я никогда не пускала змеев, они удивительные. Выше травы, меня, сосен - летают. Мы с ветром наконец нашли что-то общее, будто единственное слово, с помощью которых принялись общаться. Но это мазок краски вдруг прерывается - мелодия резко скачет в другую тональность "Тааааня!" Громкий веселый хохоток призывно раздавался от лагеря. Лина бежала ко мне через траву, подбрасывая вверх коленки и новые груди - два шарика. Ладно бы только грудь, попа тоже повзрослела.
***
Вообще, как только Лина появляется в кадре - он весь расскрашивается дикими цветами и начинает нервно прыгать. Это человек, которому в единицу времени приходит идей больше, чем кому бы то ни было, но мало того. Она же их еще и воплощает. Сразу. Да еще как-то так, идея становится совершенно безумной. "Абсурд зашкаливает и я смеюсь" - реально реакция именно такая. Я люблю абсурд.
Будь то утро в палатке, когда засыпая буквой Ш мы вдруг просыпаемся буквой Н и две крайние перекладины отчаянно дерутся до расцарапанных спин, прокусанных рук и безумного хохота. Нет, я сначала бурчала и отворачивапась - спать было желание, но услышав "Тань! Я проснулся от того, что мне кто-то надевает резиновый шарик на палец!" у меня случилась такая истерика, что следующая осмысленная остановка была уже минут через 30, в три головы, рассматривая сосны и дыша утренним ветром.
***
Это было такое утро, знаете. О которых потом как раз вспоминаешь - оно врезается в память. Параллельностью веток и белым небом, которое на твоих глазах редеет, разгоняя облака. Как море, правда. А я лежу и иногда поднимаю вверх пальцы - будто коснуться хочу. Рядом утомленно спит Сашка, прикорнув на "позвоночном матрасе". а Лина негромко рассказывает свои мысли. Я снова заснула, почти провалившись в ветер и белизну.
***
На ладошке Андрей принес ягоды. Яркая капелька алой брусники, земляники, красной смородины. Ягоды все время кто-то приносил. И делился ими.
***
По линиям судьбы хлещут метелки разноцветов. Трава высокая, выше плеч, но не колется. Сандали то и дело слетают, я щурюсь и иду купаться. Хотя бы немного. Волга же. Почему-то Волга вызывает стойкие ассоциации радости и важности. То ли из детства, то ли патриотизм. Навстречу галопом идут Сашка и Костя - у Саши интересное выражение лица: 90% легкой интриги и 10% озабоченности. На месте его велосипеда стоял обычный аист, с сумкой, с седлом. И невинно хлопающими глазами камрадами рядом. Нет-нет, никто не видел. Ничего не знаем. Невинность их выдавала, но Саша все равно выполнял квест. А у меня был ветер и волны свинцовой реки. Не по составу, по цвету, они перекатывались так шумно, а мне было так сонно, что я едва снова не клюнула спать. Там же. На берегу.
***
Весь второй день был соткан из ветра для меня.
***
Едва брезжит рассвет. Мне кажется, что белая ночь - так светло небо над головой. У костра осталось не так много народу: пятеро. Андрей играет на гитаре и поет, мне казалось, что я уже не могу воспринимать музыку. И вдруг я включаюсь в песню - слова, мелодия, голос - все переплетается в единую вязь, уводит за собой. А с последним аккордом оказывается, что не только меня. И что песня - своя.
***
Через рвущийся в небо костер кидаются шишки, Ангелина заливисто смеется и ползком перебирается вокруг. В шишкобой включаются еще люди. Гитара не умолкает.
***
Факелы стоят в ряд. Пять. Я еще не уверена, что мы не успеваем провести второй такт игры. Но подозрения закрадываются. Мы так и не успеем провести. Только с рассветом пойдем жечь их, чтобы застать хоть немного темноты. Они будут гореть, но лучше всего загорится первый и самый высокий. Как настоящий факел.
***
Две команды - кракозябрики и первые - стоят в чернильной темноте. Инопланетные фонарики подсвечивают текст, меня, таблицу результата. Я отхожу к дубу еще дальше. "Внимание, сейчас будет сложный вопрос" и вытягиваю руки - кто первый добежал и дотронулся, тот и говорит. Это очень яркая картинка в голове: в матовом ярком свете две руки - и чернота, из которой доносятся шепотки, смех, и вырываются призраки в попытке успеть.
***
В какой-то момент болел голос. И я ушла по тропинке, в след за Машей. Всегда удивлялась умению ТАК молчать. И так быть в "здесь и сейчас". Машка она обнимательная, такая, что даже я со своей тактильностью не выдерживаю. Подхожу, утыкаюсь, мурлычу что-то. Или переживаю вслух - Маше можно сказать все, она понимает и отвечает. Так, что тараканы недовольно засовывают усики в норки.
***
- Леша, а давай ты мне подыграешь? - я подсаживаюсь к гитаристу, прямо на землю. У меня в руках телефон с текстом и песня, которую надо подобрать. Прямо здесь и сейчас. Он как-то сразу ее ловит и начинает наигрывать. У него на лбу фонарик, он бликует от очков и выцветает в синем на радужке глаз. Ритм подхватывает, я пою, как-то лучше, чем одна. Как-то так, что даже меня мурашит. Из-за фонарика, телефона, подсветок - весь мир вокруг падает в черноту, остается лишь ритмичность "качовой" музыки и мои гортанные слова. Мы просто репетировали, но это было лучше, чем когда в итоге я пела для всех. А Сашка слушал. Видела.
***
У Жени разноцветность в глазах. Карий, синий, серый. Она умеет и любит петь джаз. Когда она берет гитару ночью, так вдруг изгибается в женский глубокий голос. И становится англичанкой. Я подсаживаюсь ближе, приклоняю ухо к плечу, слушаю. А потом с удовольствием пою на два голоса там, где слова выныривают из памяти.
***
Есть глаза -хамелеоны. Под небом они синеют, в лесу- зеленеют. А ночью становятся совсем черные с бликами костра. Только когда часто заглядываешь кому-то в душу можно это заметить.
Кадры кончаются, пленка зажевывает хвостик, а мама-папа певуче продолжают говорить диафильм. Они дорассказывают то, на что не хватило картинок. То, где главнее слова.
***
- Контроль идет.
- Давайте скажем, что едем из Катуара до - прищуриваются на расписание, читают - до Треста.
- Ваши билеты.
- Мы из Катуара до Треста - контроллер улыбается, странно смотрит на нас.
- Минимальный билет 13 рублей и сбор 50.
Киваем, расплачиваемся, улыбаемся. И через две станции понимаем, что нет такой станции "Трест". Есть станция "Турист". )))
***
- Представляешь, мы четыре раза обогнали дождь. Он даже ходил у нас перед глазами и мы ни разу не промокли. А вторая группа - все четыре.
Пленка щелкает. Экран бел.
@темы: отчеты, волшебное, разговорная жизнь, пацталом вселенной, Кокус, дым и колеса, Путешествия, Слова