.над i.
Дочитала все шесть частей Ойкумены.
В начале третьей книги про Регину я хотела сказать "нет, не нравится мне эта трилогия, гораздо лучше была с тартальей". А потом проглотила оставшееся разом. Не заметив.
Это какая-то "неправильная" героиня. Мой мозг послушно подбрасывал все новые и новые едкие фразы "тут должна быть большая любовь" "а тут яркое чувство" "а тут дивной красоты глаза". Но это все оставалось на уровне мозга, так и не материализуясь послушно в буквы и иллюстрации. Демиург страдал, и еще внимательней вчитывался. Не хватает драйва? Так это не мери сью. Не хватает драк? Рассказ не про накаченных тестостероном мужчин, чье поведение само по себе липучка для всех бед. Слишком много верности?
И тут сердце знакомо сжимается. В это легко верить. Нам с сердцем. Вот когда описывают какие-то неземные страсти с продолжительной любовью - оно молчит. Когда герой-любовник посылает весь семейный род ради любимой - едва заметно дергается, даже сначала и не разберешь - от восторга или недоверия? А когда пишет два слова "Прости меня" и пропадает на ближайшие десять лет... и женится - тут оно стучит. Не бешено, а ровно. "Так - правда". И то, что потом хватит одного толчка и тонны хмурых взглядов - тоже.
Иногда даже было скучно. Не читать, а следить за неспешным развитием происходящего. Словно читаем и правда дневник задумчивой и сжатой в пружину женщины. Пружину, которую распрямить - значит ударить.
Может этот привкус и узнаваем. Ясно и без обиняков. Я не хочу кого-то бить, ибо бить понарошку - не умею. Не могу ругаться просто так. Не знаю как остановиться в шутке.
Мне иногда бросают близкие люди "да стань ты хоть немного злой", я смотрю на них, улыбаюсь смущенно, отвечаю "не стоит".
Что-то остается навсегда. Как бы ты ни строил новую жизнь, как бы не научился жить в социуме, филигранно исполняя сложные танцы приличий - что-то остается навсегда. Мне стоило всего день погрузиться в привычный кошмар семейной кармы, чтобы все наносные эмоции и надстройки сдуло ветром. Как всегда, все удачно сложилось: рядом не было гарантов моего душевного контроля. Он мгновенно сдался и предоставил меня самой себе. Мыслям, голодно терзающим психику, распадающуюся на мелких таракашек.
Хотелось справиться самой.
Избавиться совсем.
Затравить до отсутствия.
Но от яда горьче было мне, чем им. И все, что осталось делать - уйти куда-то далеко. В безотказную вежливость. Закутаться в безвредный туман. Из него беспокойство и тоска доносились не так громко. Едва слышно. И я могла спокойно ими управляться. Не сотнями звонков, а парой взвешенных смсок. Не закусанными губами, а сосредоточенностью на переплетении букв и смыслов.
Да, читай ойкумену - внутри многое отзывалось в ответ. И во второй трилогией - спокойным узнаванием. Без хлестающих наружу эмоций. Просто. А потому, кажется, что пресно. Но скорее - важно. Как будто вслух.
В начале третьей книги про Регину я хотела сказать "нет, не нравится мне эта трилогия, гораздо лучше была с тартальей". А потом проглотила оставшееся разом. Не заметив.
Это какая-то "неправильная" героиня. Мой мозг послушно подбрасывал все новые и новые едкие фразы "тут должна быть большая любовь" "а тут яркое чувство" "а тут дивной красоты глаза". Но это все оставалось на уровне мозга, так и не материализуясь послушно в буквы и иллюстрации. Демиург страдал, и еще внимательней вчитывался. Не хватает драйва? Так это не мери сью. Не хватает драк? Рассказ не про накаченных тестостероном мужчин, чье поведение само по себе липучка для всех бед. Слишком много верности?
И тут сердце знакомо сжимается. В это легко верить. Нам с сердцем. Вот когда описывают какие-то неземные страсти с продолжительной любовью - оно молчит. Когда герой-любовник посылает весь семейный род ради любимой - едва заметно дергается, даже сначала и не разберешь - от восторга или недоверия? А когда пишет два слова "Прости меня" и пропадает на ближайшие десять лет... и женится - тут оно стучит. Не бешено, а ровно. "Так - правда". И то, что потом хватит одного толчка и тонны хмурых взглядов - тоже.
Иногда даже было скучно. Не читать, а следить за неспешным развитием происходящего. Словно читаем и правда дневник задумчивой и сжатой в пружину женщины. Пружину, которую распрямить - значит ударить.
Может этот привкус и узнаваем. Ясно и без обиняков. Я не хочу кого-то бить, ибо бить понарошку - не умею. Не могу ругаться просто так. Не знаю как остановиться в шутке.
Мне иногда бросают близкие люди "да стань ты хоть немного злой", я смотрю на них, улыбаюсь смущенно, отвечаю "не стоит".
Что-то остается навсегда. Как бы ты ни строил новую жизнь, как бы не научился жить в социуме, филигранно исполняя сложные танцы приличий - что-то остается навсегда. Мне стоило всего день погрузиться в привычный кошмар семейной кармы, чтобы все наносные эмоции и надстройки сдуло ветром. Как всегда, все удачно сложилось: рядом не было гарантов моего душевного контроля. Он мгновенно сдался и предоставил меня самой себе. Мыслям, голодно терзающим психику, распадающуюся на мелких таракашек.
Хотелось справиться самой.
Избавиться совсем.
Затравить до отсутствия.
Но от яда горьче было мне, чем им. И все, что осталось делать - уйти куда-то далеко. В безотказную вежливость. Закутаться в безвредный туман. Из него беспокойство и тоска доносились не так громко. Едва слышно. И я могла спокойно ими управляться. Не сотнями звонков, а парой взвешенных смсок. Не закусанными губами, а сосредоточенностью на переплетении букв и смыслов.
Да, читай ойкумену - внутри многое отзывалось в ответ. И во второй трилогией - спокойным узнаванием. Без хлестающих наружу эмоций. Просто. А потому, кажется, что пресно. Но скорее - важно. Как будто вслух.