Его можно открыть на любой странице и впитать ритмику жизни, поэтики, мысли через радужку глаз, по переплетениям нейронам в самый заветный кусочек мозга.
Бродский это то удивительное чувство, которое у меня было, когда папа впервые читал стихи. Мне читал. Чеканя слог и каждую букву. Ехидно щуря глаза и касаясь кончика носа, когда я удивленно распахивала рот на эти соплетения букв.
Гене-рал, ваши карты - дерьььмо, я пас
Север вовсе не здесь, а в полярном круге
и экватор шире, чем ваш ламммпас,
потому что фронт, генерал, на юге!
Эти строчки впились в память как жилки мрамора. Они всплывают каждый раз, когда я думаю о стихах, колеблющих душу.
Но самое удивительно то, что ритм его поэзии всепроницаем. Даже в небольших матовых книгах с ровными строчками вдоль и поперек - я чувствую этот ритм. Как что-то свое в зарождении пульса.
"Запутавшаяся в водорослях сеть - возможно, более точное сравнение. Из-за нехватки пространства люди здесь существуют в клеточной близости друг к другу, и жизнь развивается по имманентной логике сплети"
"Глаз в этом городе обретает самостоятельность, присущую слезе. С единственной разницей, что он не отделяется от тела, а полностью его себе подчиняет. Немного времени - четыре дня - и тело уже считает себя только транспортным средством глаза, некоей субмариной для его то распахнутого, то сощуренного перископа"
"Короче, это пора, когда забываешь о себе, по примеру города, утратившего зримость. Ты бессознательно следуешь по подсказке. Тем более если, как и он, ты один. Не сумев здесть родиться, можешь, по крайней мере, гордиться тем, что разделяешь его невидимость".
(...)
(с) Бродский Набережная неисцелимых.
ПС. Если хотите, скажите мне страницу от 99 до 191 (или до 99, если не боитесь английского),28 строк, а я погадаю вам. О городах ли, о любимых. Но волшебно.