Я мечтала и видела сны. Как будто ты прошелся легким дыханием по горячему песку, окутав нежным сердцем прошелестевшие шаги. И следы были так похожи на зарубцевавшиеся раны твоего сердца. Шелковые нитки сшитых потрясений и бед. Они тянулись от самого горзонта мимо моих голых ступней с прилипшем песком и касались макушки острова, загругляющегося томным изгибом женского берда или гитары.

Ветер нежно трепал волосы.

Переплетая светлые пряди, раскидывая их с высокого лба. Твои неслышные мысли разлетались от прикосновения острот и концов свежепостриженного и вымытого. Становились несколько колюче и неуютны. Но это не мешало смотреть тебе в небо за летающем соколом моей мечты. Он кликал, охотно разевая беззубую пасть. Кликал жарко и жалобно, напоминая порой чаячьи крики лебедей. Мысли шебуршились его перьями, мягко спотыкаясь о воздух, о ветер, что шелестел твоими волосами. А иногда сбрасывали пылинки песка, что рисовали карты на моих мокрых солоноватых ногах.

Ты был рядом.

Сухая кожа рук потрескивала в линиях судеб и рока, прекращалась на линиях любви. Соль меняет кожу, заставляя выглядеть ее блестящей, а солнце чернит ее, заставляя показывать все больше морщин, появившемся за каждый час прожитого. Твоя рука разжимала помятый лепесток кипариса, припрятоного в ущелье справа. Была суха и горяча, когда ты случайно касался моих сплетенных рук. И сокол кликал все жалобней, а отпечатки ног все четче выделялись, словно утяжелялись ангелы, несущие до того.

Ветер нежно трепал перья. Белоснежными листьями покрывающие их крылья. И ты видел их, пересчитывая перышки у самых оснований- там они были нежнее и ярче отливали голубизной. Я ловила отпущенный лист, словно принимала потерянную и сирую. Словно узнавала тебя снова, вдыхая горьковатый привкус дерева. Словно ощущала стремительное касаение твоей сухой и горячей кожи. И пусть мы были рядом... Так рядом, что порой сокол касался твоих отпущенных волос, а кожа рук вмятин песка, но ты не видел моих сплетенных рук, а я твоих глаз, цвета ангельских крыльев у самого основания. Ты не чувствовал моей солноватиой кожи и не вдыхал аромат намоченных волос. А я не успевала дотронуться, прежде чем ты снова исчезал за изгибом острова. А потом вновь появлялся где-то справа с разжимающим рукою лепестком кипариса.

Ибо был он горек.



Ибо был это сон.

И всего лишь ветер дыханием ястреба наносил очередные линии судьбы на песок наших ладоней.