Снег. На улице- бархатом. В душе- пеленой. Рассыпчатой рыхлой формой. Иногда я не люблю белизну. Когда кроме нее больше нет ничего. Только белизна. Всеохватывающая яркая белая пропасть, пространство зашкаленных и неощутимых чувств.
Христос Воскресе.
Он родился и воскрес в одинаково зимний день.
Ночью было тепло. Ночью мы смеялись. Ночью мы светились бликами свеч и лампад, мы зажиглись звездами и остались навсегда в той бесконечной ночи вверх. В той седине батюшки. В том пении. Высоко, в унисон с Иркой. Греческими словами и все еще помнившимися мотивами.
Холодно.
Приехал папа, а мне нечего ему показать. Ни рисунков. Ни стихов. Ни-че-го. За этот месяц я даже не знаю что рассказать.
Жила ли я?
Жива ли сейчас?
Как можно доказать, не имея ничего под ногами. Только бесконечное пространство белизны и тишины.
Мы шли обратно и я видела их спины. Красивых сильных людей. С полуоборотом на меня: "Мерзнешь? Иди к нам, быстрее."
Они меня любят. Я знаю. И не только они. И берегут как умеют.
Но как уберечь от этой белизны? Как уберечься самой?
Риторика.
Даже посты перестали быть... содержательными. Только буквы и точки. И за ними- тишина.
Убивает. Даже не так. Истачивает. Страшно однажды проснуться и понять, что вокруг ничего нет.
Абсалют.