27 мая приезжал Сашка. Мы пошли гулять.
Пропустили даже песни, что он играет на вновь-настроенном пианино. Иногда мне даже кажется, что мы специально его настроили, чтобы Маркус иногда приходил его оживлять. А тут пропустили все, вылетели еще в светлый и жаркий день. Пыльный, тополиный, уже летний. Мы не виделись два месяца, я помню. Ровно до моего отъезда в Иерусалим Сашка дождался меня у эскалатора одной из веток: "На, держи". Потрепанный фотик, улыбка, прощание - кто ж знал, что потом у меня будет сногсшибаемый Израиль, а у Маркуса отсутствие отгулов.
А теперь мы гуляли.
У нас же все там в районе перехожено, не осталось приличных мест. Где люди ходят, с сумочками, шпильками, кофехаузами. С брусчаткой и невысокими домами. Романтизмом и высоким штилем бесед.
Свернули в строченовский, купили пива... И вот это пиво и задало весь остальной маршрут.
Не по набережным - в параллель, по побуревшей гальке железных дорог.
Там не то, что никто не ходит... Там люди ездят. Стоят на остановках. Все еще приличные. А мы выныривали из-за заборов, низких платформ, непонятных гаражей. И не обращали на них внимание. Какая разница? Если хмельной солод на языке и в ногу шагает лучший друг?

Знаете, центр - это ведь не только "исторический город".
Обратная сторона Москвы -именно так то и дело хотелось назвать эти вытянутые до застроенного горизонта рельсы. Будто механизм за красивой оберткой часов. По которому все и вертится, крутится, работает. Но вот показывать его почему-то не любят. А я люблю. Дышать этим немного горклым запахом поезда, утыкаться в тупики и рассматривать заборы на предмет перелезть, находить маленькие магазинчики, без рекламы почти. И перелезать с эстакады по забору на грешную землю. Но даже такого индустриального фанатика как я можно легко поразить...

В первом случае мы свернулись между сталинскими домами. Там был зеленый дворик, почти парк. И непонятная дорожка, уходящая под деревья среди лопухов. Огромных лопухов. Стоило пройти и оказаться в закутке железнодорожных вен. Они там пересекались. Четыре перпендикулярных. И одни вырывались на волю, через реку, через мост. Даже не верилось, что может быть так тихо, честно. И безлюдно. И без-всяко.
Почему-то, когда шпалы стали мелькать под ногами, не очень внятный разговор вдруг перетек в английскую смешливую речь. Мы так и протопали метров триста до моста. С английским, сдобренным солодом, смехом и не очень сфокусированным взглядом.
Там нас завернул человек-в-форме. Нет-нет, не полицейский. Гораздо лучше. У него была оранжевая форма и доброта. Я запомнила доброту, хотя говорила с ним не я. Он, видимо, подумал, что это долбанутая туристка. И решительно не пустил нас через железнодорожный мост (слава Богу, к слову).

А второй раз мы снова оказались где-то во дворах, уверенно прошли через все детские площадки и потопали вдоль забора, который оказывается ограждал обрыв. Обрыв нас не испугал. Тем более, что там стояли люди и шумели весельем... Пара спусков, цепляющиеся ветки и мы оказались... на гаражах. Да-да, НА гаражах. На самых их крышах. А через пару метров снова стучали поезда. Этот тропинчатый финт совершенно меня очаровал. Особенно в сочетании с мирным горбатым запорожцем, прикорнувшем на одной из гаражных крыш.

Да, это был уже скорее нагатинский район, чем наше замоскворечье. Но чем сильнее темнело, тем больше хмеля шипело в моей крови. И оставшиеся пути смазываются в единый фон, как на высокой скорости. Закончилась наша железная дорога под воротами садика/школы. Нашей школы. В которой мы проучились первые три класса... Я там не была, наверное, лет 17... И он оказался новым, сияющим, каким-то стильным. И по-прежнему очень родным. Узнаваемым. Даже решетка, пропущенная через пальцы по ладони - все также холодила кожу.

Потом Маркус кропотливо восстановит этот маршрут.