Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Гексли в цейтноте и ее универсальный подзаряд

---

16.09.2012 в 15:35

Пишет  Вахмуркина внучка:

14.09.2012 в 19:18

Пишет  jazzzzman:

Заяц
Ночью люди совсем другие...
Начало четвертого, заправка. В темно-красной "Audi" плачет девушка. Пистолет давно вынут, лючок бака закрыт. Но машин мало, никто не пристраивается в очередь, значит, вполне можно просто сидеть и плакать. Нужно бы подойти, что-то сказать - но понимаю, что абсолютно нечего. Говорю заправщику: "Девяносто пятый, Ultimate, полный" и иду расплачиваться. Не доходя до раздвижной стеклянной двери, оборачиваюсь. Плачет.
Пока мой мятый трактор запасается едой, брожу вдоль полок. Обнаруживаю развал мягких игрушек. Их много, полка маленькая, все это напоминает метро в час пик. Вытаскиваю из этого вагона кривоватого, но лихого зайца. Расплачиваюсь за бензин и зверя, выхожу. Плачет. Совсем беззвучно - ее окно наполовину открыто, но ничего не слышно.
Подхожу к своей машине, несколько секунд туплю... Потом присаживаюсь и на полусогнутых, гусиным шагом подбираюсь к ее двери. Она меня не видит. Но знаю - плачет.
Высовываю половину зайца, как Степашку в "Спокойной ночи, малыши".
- Привет! - дурацким мультяшным голосом, - у тебя тушь размазалась, ты знаешь?
Молчит. И мне не видно - реагирует ли как-то вообще. Смотрит ли. Слушает ли.
- Хочешь мое ухо? Ухом отлично вытирать тушь.
Молчит.
- Ну, не хочешь мое, вытри своим.
Молчит. Заправщик смотрит на меня, как на беглого идиота. Все камеры наблюдения в этот момент наверняка направлены на меня.
- Возьми меня с собой? Будешь плакать - я тебе пригожусь. Возьми. Пожалуйста.
Молчит. Но опускает стекло до конца, выглядывает и смотрит на меня. Я, как дурак, сижу на асфальте за дверью ее машины. Плачет. Улыбается.
- Ты чего плачешь?
Молчит пару секунд.
- Лето кончилось...
- Будет еще одно. Обещаю. Не плачь.
- Спасибо.
Берет зайца. Уезжает.
Я ночью тоже совсем другой.

---

Легкое увлечение Психойогой

---

Имя морское

Вернулись родители с моря, принесли с собой шторма и соль на губах.
Я - дщерь соленых губ и ресниц. Бурь и робких просветов.
И так и не могу найти текст... о германии и австрии.
5 компьютеров в доме имеют свой минус: там слишком много папок.

@темы: Слова

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мы с тобой одной крови, ты и я(с)

Смешные, размытые, родные И разные.

@темы: надцатого мортабря ниоткуда, с любовью, Брат, Фото

---

Крокодил

Не, ну шикарно же
Будем пока отвлекаться от серьезных дум, развеем атмосферу придурковатостью.

ПС, прям как мы с братом
Я в роли упертого барана

@темы: картинки, сокровища

---

Мне не хватает воздуха здесь. Ничего не могу писать.
В ближайшую неделю основательно потру старые записи, оставив только претензию на прозу.
Что-нибудь еще переделаю. Может удалю весь список ПЧ.
Я пока не знаю.
Но мне как-то нужно "перевернуть" тут что-то, чтобы снова начать писать.

ПС. Новые дневники тоже не катят я слишком привыкла
ППС. А что вы обычно делаете, чтобы снова вспомнить былую свободу в дневнике?
ПППС. Самое забавное, что про Германию и Австрию у меня таки все уже написано. Но я не могу найти докфайл О.о

---

UPD

Собственно вернулась из Германии. В ближайшем времени:
- развеем мифы о немцах и Германии
- расскажу про то как за день можно пересечь границу и сменить пять поездов
- почему горы растут вверх
- чем Зальцбург отличается от Крефельда
- кто ездит ночными поездами
- что едят в Кельне и Германии
- Зальцбург, Мюнхен, Вагрейн, Сант Паулус, Австрия vs Германия, Кельн. Ну и предместье Крефельда.
- на каком языке говорить с немцами, если не знаешь немецкого
- как можно прожить 10 лет врозь и все равно не потерять родной души и близкого человека

Я сейчас в Австрии, завтра буду в Германии. Вам что-нибудь рассказывать /показывать?

запись создана: 25.07.2012 в 22:47

Вопрос: ?

1. Да!		11	(84.62%)
2. Хочу позырить ответы		2	(15.38%)
Всего:		13

@темы: Путешествия

---

Лучший

Королевство полной луны - пожалуй, лучший фильм десятилетия.
Столько отсылок, образов, метафор. Великолепная работа. Безумный темп. И невероятный саундтрек.
Я действительно уже забыла каким бывает настоящее кино

Must see
А я пойду еще

ПС. Я никак не могла понять откуда такое несуразное название? Но после просмотра понимаешь - другое просто невозможно
ПС2. Видеть любимых актеров на вторых ролях, чтобы дети были ярче и выпуклее - это чудо
ПС3. И это лучшая история о любви
И у меня давно не было столько визуального и скоростного восторга. Там каждый кадр на месте. Я потом еще напишу, потому что пока в голове восторженный писк.

@темы: сокровища

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Минуты лета

***
- Ой, смотри, лебедь плывет - я свесилась через перила, стараясь побольше разглядеть шеи и крыльев.
- А ты когда-нибудь видела как они по земле ходят? Они тогда похожи на динозавров. Лапки маленькие, шея длинная и чап-чап-чап.

***
Под проливным дождем стоят люди с зонтиками, перед ними пустая деревянная сцена и под тентом играют музыку. Веселую, разную. Тент иногда провисает и тогда мальчик - не музыкант обходит гитариста и тычет палкой в тент. Слева сверзается водопад.

Перед нами две девушки сняли босоножки и сели на скейтборд под зонт. Ноги мокнут, но их спины совсем рядом. Им хорошо.

Толстая некрасивая леди вышла танцевать на деревянную сцену и никого не стесняясь выделывала там па полконцерта. Я выбирала такое место, чтобы желтый зонтик девушки передо мной закрывал от меня ее. Так я могла не отвлекаться и слушать.

Маленький мальчик в коротком комбинезончике и смешной шляпе шустро бегает между зонтоголовыми. Его папа тоже зонтоголовый, но такой высокий, что мальчику не хватает зонтика и он все время мокнет. Рыжая девушка отдает ему огромный зонт с ручкой. Мальчику сначала прикольно его держать, но потом он устает. И тогда папа кончиками пальцев держит зонт за крышечку, а мальчик стоит внизу и танцует.

***
- Эти ребята приехали к нам из Израиля и никогда не выступали в Москве, поприветствуем их! - разрывается ведущий.
На сцену выходят 6 классных парней. Кто с контрабасом, кто с барабанами, кто с гитарой, кто с голосом. А один с трубой. У него рыжие штаны, огромный ирокез и он классный. Они играет минуты три, а потом рыжий выходит под самый дождь и кричит:
- Привет, Москва! Чего вы сидите под своим скучным тентом на пластиковых стульях, идемте танцевать!
Публика вяло реагирует и он добавляет
- Неужели Москва не танцует под дождем?!
И через 10 минут деревянная сцена прогибается под десятками голых пяток, вскидывающих людей в прыжки и в странные фигуры. Они танцуют самозабвенно и весело. А на полянке стоят зонтики, под каждым из которых прячется сумка или кеды.

@темы: хочешь чаю?, разговорная жизнь, я стар - я суперстар, Слова

---

Вернувшись

Апнем-ка upd 18-07-2012

upd 15-02-2012,

Хах) Два часа сидела, делала себя в аниме-варианте. ))

Дальше

Университет (16-20)

Подросток (10-14)

Сорванец( 4-7)

Малыш

Стать анимешкой.
ПС. Съемки прошли отлично, впереди снова куча работы, так что день кабачков был очень кстати. (Кабачки - это такие существа, которые целый день ничего полезного не делают. )
ППС. Чо, как?) Похожа?) ^^

запись создана: 07.11.2011 в 00:39

@темы: хочешь чаю?, я стар - я суперстар, обо мне, Рисунки

---

Для струнных душ

Отрывок из книги Рэя Бредбери "Зеленые тени, белый кит":

Я вышел из паба, навстречу воскресной непогоде.
Я стоял, глядя на улицы и тучи из серого камня, на снующих озябших людей, выпускающих продрогшими губами серые траурные шлейфы.
Такие дни, думал я, заставляют нас делать то, чего мы никогда в жизни не делали, — путают все наши карты, раздражают. Помоги Господь тому, кто не отдал свои долги в такой день.
Как флюгер на слабом ветру, я тупо повернулся. Я стоял не шелохнувшись. Я слушал.
Мне почудилось, что ветер крепчает и дует с запада, неся с собой щипки и звоны, — бренчание арфы.
— Хорошо, — прошептал я.
Все свинцовые морские воды с ревом хлынули в дыру в моем ботинке, словно кто-то вытащил пробку. Я почувствовал, как улетучивается моя печаль.
И повернул за угол.
А там сидела маленькая женщина, раза в два меньше своей арфы, ее руки были протянуты к струнам, дрожащим, как ребенок под мелким прозрачным дождем.
Нити арфы вздрогнули. Звуки растворились, словно рябь на потревоженной воде, набегающей на берег. Из арфы выскочил «Мальчик Дэни». Следом — «Зеленое платье», застегнутое на все пуговицы. Потом — «Я Шон Лайм из Лимерика» и «Шумные поминки». Звуки арфы ощущаешь как шампанское, налитое в большой фужер, — щиплет веки, ласково брызжет на лоб.
На моих щеках расцвели испанские апельсины. Дыхание играло в ноздрях, как на флейте. Ступни тайно задвигались, затанцевали в неподвижных ботинках.
Арфа запела «Янки Дудль».
И я снова опечалился.
Ведь она не видит свою арфу, думал я. Не слышит музыку!
Действительно, ее руки, сами по себе, подпрыгивали и плескались в воздухе, щипали струны — два древних паука, занятых своей быстро сплетенной паутиной, порванной ветром и обновленной. Она позволяла пальцам играть самим по себе, а ее лицо поворачивалось то туда, то сюда, словно жила в соседнем доме и ей нужно было только время от времени выглядывать, чтобы руки не натворили бед.
— А-а, — вздохнула во мне моя душа.
«Вот он, твой шанс!» — почти вскричал я. Боже, ну конечно!
Но я промолчал и дождался, пока она сорвет последние грозди и пригоршни из «Янки Дудль».
С сердцем, колотившимся в горле, я сказал:
— Вы великолепно играете.
Мое тело лишилось тридцати фунтов веса.
Женщина кивнула и заиграла «Летний берег», пальцы ткали мантильи из одного только дыхания.
— В самом деле, вы играете замечательно, — сказал я.
Еще двадцать фунтов долой.
— Когда играешь сорок лет, — сказала она, — то не замечаешь.
— Вы так прекрасно играете, что могли бы выступать в театре.
— Да ну вас!
Тут словно два воробья клюнули в плавно крутящийся челнок.
— С какой стати я должна думать про оркестры?
— Это работа в помещении, — сказал я.
— Мой отец, — сказала она, пока ее руки то удалялись от нее, то возвращались, — сделал эту арфу, он хорошо играл и меня обучил. Он говорил — Боже упаси тебя от игры под крышей!
Пожилая женщина прищурилась, вспоминая.
— Играй за театром, перед театром, везде, говорил он, но не играй внутри, где музыка угасает. С таким же успехом можно играть на арфе в гробу!
— Разве инструмент не портится от дождя?
— Это под крышей арфы страдают от жары и паров, говорил отец. Держи ее на воздухе, пусть дышит, набирается из воздуха тончайших оттенков и тембров. К тому же, говорил он, когда покупают билеты, каждый думает, что может орать на тебя, если ты ему не угодил. Избегай этого, говорил отец, в один год тебя назовут талантливой, в другой — бездарной. Иди туда, где они будут проходить мимо; если им понравится твоя песня — ура! А те, кому не понравится, уйдут из твоей жизни. Вот так, доченька, тебе будут встречаться только те, кто приходит по зову сердца. Зачем запираться в компании всяких злыдней, когда можно жить на свежем ветерке улиц вместе с послушными ангелами. Но я слишком увлеклась. Так что?
Она в первый раз пристально посмотрела на меня, словно вышла, щурясь, из темной комнаты.
— Кто вы? — спросила она. — Вы развязали мне язык! Что у вас на уме?
— Ничего хорошего не было, пока минуту назад я не завернул за этот угол, — сказал я. — Я готов был свалить колонну Нельсона, устроить скандал в очереди за билетами в кино, готов был то рыдать, то богохульствовать…
— Не могу вас таким представить. — Ее пальцы соткали еще один ярд песни. — Кто же заставил вас передумать?
— Вы, — сказал я.
С таким же успехом я мог пальнуть ей в лицо из пушки.
— Я? — сказала она.
— Вы подобрали день с мостовой, встряхнули его и пустили бежать дальше со свистом.
— Я это сделала?
В первый раз я услышал, как из мелодии выпало несколько нот.
— Или, если хотите, ваши руки, которые заняты своим делом без вашего ведома.
— Надо же одежду стирать, вот и стираешь.
Я почувствовал, как мое тело наливается свинцом.
— Не делайте этого! — сказал я. — Почему мы, прохожие, должны восхищаться этим, а не вами?
Она закинула голову; ее руки задвигались медленнее.
— А почему вас интересуют такие, как я?
Я стоял перед ней и мог бы рассказать, что поведал мне старик в убаюкивающей тиши паба «Четыре провинции». Мог ли я сказать про гору прекрасного, которая росла всю жизнь и заполнила мою душу, и про самого себя с детским совком, раздающим это прекрасное всему миру по крупинкам? Должен ли я перечислять все, что задолжал людям на сценах и голубых экранах, которые заставили меня плакать, смеяться или просто вдохнули в меня жизнь, но никто в затемненном кинотеатре не обернулся и не осмелился крикнуть: «Если тебе нужна помощь — я твой друг!»? Припомнить ли для нее того человека в автобусе десять лет назад, который так легко и непринужденно смеялся на заднем сиденье, что его смех заставил каждого из нас растаять и весело захохотать, катиться кубарем из дверей, но ни у кого не хватило смелости прерваться, коснуться его плеча и сказать: «Вы доставили нам огромное удовольствие. Господь вас благослови!»? Мог ли я ей сказать, что она лишь частица большого счета, задолженность по которому давно просрочена? Нет. Ничего из этого я сказать ей не мог.
— Представьте.
— Пожалуйста, — сказала она.
— Предположим, вы — американский писатель, разыскивающий материал далеко от дома, жены, детей и друзей, в мрачном отеле, в гнусный серый день с битым стеклом, жеваным табаком и закопчепным снегом в душе. Представьте, вы гуляете по холодным улицам и тут встречаете маленькую женщину с золотистой арфой и все, что она исполняет из других времен года — осени, весны, лета, приходящих и уходящих для всех. И лед тает, туман рассеивается, ветер пышет июнем, и чувствуешь себя на десять лет моложе. Представьте, пожалуйста.
Она оборвала мелодию.
Ее поразила внезапная тишина.
— Глупый вы, — сказала она.
— Представьте себя на моем месте, — сказал я. — Возвращаюсь в отель. И по пути мне захотелось что-нибудь услышать, что угодно. Игру. И когда вы играете — уйти за угол и слушать.
Она положила пальцы на струны и замерла, зашевелив губами. Я ждал. Наконец она вздохнула, застонала. И вдруг закричала:
— Убирайся!
— Что?..
— Из-за тебя я разучилась играть! Смотри! Ты все испортил!
— Я только хотел сказать спасибо…
— Моей заднице! — закричала она. — Что за дубина, что за дурень! Занимайся своим делом! Своей работой! Оставь меня в покое! Ах, мои бедные пальчики, загублены, загублены!
Она пристально смотрела на них, затем бросила на меня яростный взгляд.
— Катись отсюда! — заорала она.
Я в отчаянии убежал за угол.
Вот, думал я, добился своего! Благодарностью убил. Это про меня. Дурак, держал бы язык за зубами.
Я прислонился спиной к стене здания, сползая вниз. Должно быть, протикала минута.
«Пожалуйста, милая, — думал я, — ну же. Играй. Не для меня. Для себя. Забудь, что я сказал! Умоляю».
Я услышал несколько слабых, нерешительных шепотков арфы.
Опять пауза.
Потом, когда ветер задул снова, он принес звуки очень медленной мелодии.
Это была старинная песня, и я знал ее слова. Я пел их про себя.
Шагай легкой поступью под музыку,
Не повреди нежных травинок,
Жизнь проносится бурей,
Как песок в часах,
Легко плыви в тени,
Грейся лениво на солнышке,
Благодари за жажду и утоление,
За обеды, вино и женщин,
Думай о том, что жизнь скоро пройдет,
Ходи осторожно по клеверу,
Чтоб не поранить ни одного любовника.
Так уйди из жизни,
Поприветствуй и отблагодари
И засыпай, когда все сделано.
За этот сон дорого заплачено.
До чего же мудра эта женщина, думал я:
Шагай легкой поступью под музыку.
А я чуть не растоптал ее своими похвалами.
Чтоб не поранить ни одного любовника.
А она вся в синяках от моей доброй бездумности.
Но теперь песней, научившей меня большему, чем я мог высказать, она успокаивала себя.
Я ждал, пока она уверенно играла третий куплет, и только потом снова прошел мимо нее, приподняв шляпу.
Но ее глаза были закрыты, и она слушала то, что делали ее пальцы, перебирая струны, как нежные пальчики молодой девушки, которая впервые познала дождь и подставляет свои ладони под его прозрачные струи.
Она продолжала, нисколько не беспокоясь, потом слишком беспокоясь, а потом ровно столько, сколько нужно.
Ее губы были чуть поджаты.
«На волосок от гибели», — подумал я. Еще бы чуть-чуть.
Я оставил их, двух подруг, встретившихся на улице, — ее и арфу. И побежал в отель, чтобы поблагодарить ее единственным известным мне способом — делать свою работу, причем на отлично.
Но по дороге заглянул в паб «Четыре провинции».
Под музыку по-прежнему шагали легкой поступью, и по клеверу ходили осторожно, и ни одного любовника не поранили, когда я распахнул дверь в поисках того человека, чью руку мне хотелось бы пожать больше всего.

@темы: надцатого мортабря ниоткуда, с любовью, сокровища, Цитаты

---

Самоописание в 18

"Немножко ветренное и совершенно взбалмошное недоразумение. Родилось и выросло в Москве. Чем гордится. Имеет длинющую родословную. Знает по именам всех теток и прадедов.
Любит улыбаться и рассказывать непонятные истории.
Смеется.
Думает, что рыжая, хотя имеет русый цвет волос.
Думает все подряд и считает себя абсалютно свободным человеком.
Время от времени притворяется ветром и дует в лицо любимым людям. Любит болтаться в аське или просто общаться без дела и всякого на то разумения.
Ведет исключительный образ жизни. Почему-то все успевает и ложится спать с счастливой усмешкой.
Видит сны.
Хочет стать режиссером, но учится на психолога. Терпеть не может психологов. Хотя даже родители являются таковыми.
Ничем непримечательное создание...-только иногда. Когда спит.
По большей части смешно и необузданно.
А еще любит сходить с ума. Но неизменно возвращается. Всегда.

Привет!"
Удивительно, сколько солнца, надежды, тепла и распахнутости миру. Напоминаю солнечный зайчик
И, кажется, я понимала себя гораздо лучше, чем сейчас.

А какими вы были в 18?

@темы: надцатого мортабря ниоткуда, с любовью, я стар - я суперстар, сокровища

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Месяцеслов

Голос у меня звенящий, разлетается по людям, открывает в них смех, как воздух во окно душ впускает.
- Ты чего такая веселая? - у мамы морщинки от улыбок и волосы пушистые в разные стороны.
- Да я всегда такая, ты просто забыла.
И опять смеюсь. Такая большая разница - между смехом и улыбкой.
Одно - лишь тень другого.

@темы: надцатого мортабря ниоткуда, с любовью

---

It's my life

Лида обо мне: "Будто всё: ты есть только чтобы делать чужие дела"

Сегодня выключу телефоны. И прочие социомесенджеры. Не звоните мне, не трогайте меня, вообще забудьте на время о моем существовании. Я знаю, что вам не безразлична, что кто-то беспокоится, кто-то искренне скучает, кто-то просто хочет чем-то поделиться. Не сейчас. До начала июня - отстаньте. Все. Отстаньте от меня вообще.
Я просто больше не могу, даже дома уже срываюсь на любую фразу, направленную ко мне.
Как-то я переборщила с количеством общения, актива и дел в эту весну.

Вчера вот мне сказали, что если делать только чужие дела, то тебя не остается.
Я делаю только чужие дела. А мои - например, обработать фотки с Ирландии. Или Киева. Или написать что-то в дневник даже - этого всего больше не существует.

Фак всему...

---

Обнять

Вчера я наблюдала как Ри поддерживала Мигеля. Мигель пришел весь в бешенстве, черный как туча, сверкающий молниями и громом. А мы с Ри делали дом для Катаира... А он был настолько взбешен, что даже краешек его плаща нелепо топорщился от резких движений. И вдруг Ри вся стала для него, для него одного, словно стрункой вытянулась. Белая, почти прозрачная, все еще болеющая, она отложила бутыль с тушью и подошла к нему.
- Что случилось?
- Да ничего! Я просто бешеный! Ненавижу всех, не могу ничего поделать, я не могу себя контролировать, все валится из рук.
- Ммм, - говорит Ри и вдруг ловит его взгляд - может тебя покормить?
Мигель мгновенно оборачивается. улыбка мелькает между хмурых бровей
- А что есть?
- Шоколадка и мясо Ри - тут же рапортую я.
- Нет, мясо Ри это как-то по-каннибальски. тащи шоколадку.
И уже почти выходя, краем глаза,я вдруг заметила как Ри снова проследила взглядом за мечущимся зверем и просто подошла и обняла его. Как было, сбоку, двумя руками. Как медвежонка плюшевого. Просто. Обняла.
И он тут же весь расслабился, обмяк. обнял ее, уткнувшись в плечо и перестал быть страшным зверем, как-то трогательно вздохнув. Это длилось мгновение.
- У тебя красный нос. - сказал смущенный зверь
- Правда? - воскликнула бледнейшая Ри и смешно сунула нос в ладоши.
- Самый кончик - улыбнулся Мигель и легко щелкнул по нему.

Я вышла за дверь.
Хочется уметь также - просто обнимать...

@темы: хочешь чаю?, надцатого мортабря ниоткуда, с любовью, разговорная жизнь, Слова, пол и потолок